Три карты точек

0
365

где лежат без могил десятки тысяч репрессированных белорусов

Куропаты стали шоком для всего постперестроечного СССР. О них много писали, четыре следствия искали ответ на вопрос, кто похоронен в безымянных могилах, там выступал Билл Клинтон… Между тем, Куропаты — далеко не единственное место, где в Беларуси в годы сталинских репрессий расстреливали и захоранивали людей. Об остальных мы просто не знаем, а точнее — предпочитаем не знать.
Историк Игорь Кузнецов темой политических репрессий занимается много лет. Своеобразным итогом его деятельности стали карты, на которых нанесены места расстрелов и захоронений «врагов режима» с 1918 по 1940 г. по Беларуси и конкретно по Минску, а также карта, на которой отмечены места проведения карательных акций органов ОГПУ-НКВД с 1929 по 1941 г.
-Какими источниками информации вы пользовались при составлении этих карт?
-Когда это было возможно — официальными (например, материалами следствия по Куропатам), а также архивными сведениями, которые прямо или косвенно подтверждали мои выводы, перепиской партийных органов, публикациями периода перестройки. В 1995 г. газета «Звязда» проводила прямую линию с председателем КГБ Егоровым. В ответ на мой вопрос: Какими данными обладает КГБ по вопросу о том, где на территории Беларуси располагаются места массовых расстрелов? — он назвал (и это было опубликовано) Витебск, Оршу и Пинск. Кроме того, я пользовался воспоминаниями тех, кто расстреливал, и тех, кто оказался нечаянным свидетелем этого. Есть и неофициальная информация, полученная из компетентных источников.

-Сколько людей по вашим предположениям, было репрессировано в Беларуси в период с 1920 по 1940 г.?
-Официальная статистика по этому вопросу отсутствует. Тем не менее, кое-какие цифры все-таки есть. В 1994 г. вышла книга В. Адамушко «Палітычныя рэпрэсіі на Беларусі ў 20-50-х гадах». Согласно приведенным в ней данным, 250 тыс. белорусов было репрессировано по линии судебных и несудебных органов (имеются в виду суды, трибуналы, а также «тройки», «двойки» и особые совещания). Еще 350 тыс. было сослано в Сибирь и на Дальний Восток. Итого — около 600 тыс. граждан.

-А сколько из них было расстреляно?

— В книге дан анализ базы данных, которая создавалась в комитете по архивам и делопроизводству. После их обработки оказалось, что количество расстрелян¬ных составляет от 38 до 40% от общей цифры репрессированных, это примерно 100 тыс. человек. Но в той же книге В. Адамушко написано, что в ходе репрессий было расстреляно не более 25 тыс. человек. Сколько бы их ни было, сегодня нет ни одного установленного от имени государства памятного знака на месте расстрела или захоронений жертв сталинских репрессий.
— Одна из составленных вами карт показывает места расположения в ту пору колоний, тюрем, СИЗО. Сколько тюрем действовало на территории Беларуси в довоенный период?
— Ответить на этот вопрос очень сложно. В ведомство НКВД перешло около 30 тюрем, существовавших до 1917 г. Кроме того, создавались внутренние тюрьмы, под них приспосабливались разные постройки — церкви, амбары, которые нигде не фигурировали в качестве мест заключения. Здесь важно четко разделять официальную статистику и реальную информацию. По официальной статистике в Беларуси не было исправительно-трудовых лагерей для политзаключенных. Однако в ту пору было шесть или семь лагерей, наличие политзаключенных в которых МВД отрицает. Но если на строительстве авиазавода работало 7-8 тыс. заключенных, то где содержалось такое количество людей? Получается, что заключенные были, а лагерей — нет.

-Сколько мест расстрелов и захоронений жертв политрепрессий указано на вашей карте?

-Сегодня в Беларуси насчитывается 48 населенных пунктов, где лежат останки жертв сталинских репрессий. Это Червень, Смолевичи, Логойск, Молодечно, Глубокое, Витебск, Поставы, Мозырь, Кобрин, Барановичи и другие города. В Орше известны два места массовых расстрелов, в Гомеле — три, в Могилеве — два, в Минске не менее одиннадцати. Они расположены в парке Челюскинцев, Лошице, Тивали (нынче — ст. метро "Пушкинская"), в районе улицы Кальварийской, на Кальварийском кладбище, где хоронили отдельных расстрелянных, в районе обсерватории, Тростенце, Дражне, а также в Дроздах, где раньше располагались дачи сотрудников органов госбезопасности, а сегодня — резиденция главы государства.

Впрочем, найти места расстрелов и массовых захоронений не так-то уж сложно — в те времена тоже существовало понятие экономической целесообразности, бензин берегли, а потому можно взять циркуль, очертить вокруг города круг радиусом 10-15 километров и искать. Далеко, как правило, не возили…

-Сколько времени вы работали над составлением этих карт?

-Около шести лет.

-Как вы считаете, это окончательный вариант, или коррективы еще будут вноситься?

-Последнюю точку на эту карту я нанес на днях. До войны на месте МТЗ строился авиазавод. Там работало примерно 14 тыс. человек, не менее половины из них составляли политзаключенные. С началом войны их никто не стал эвакуировать, а расстреляли прямо на месте стройки. Эта карта ни в коей мере не претендует на исчерпывающую информацию. Но в одном я уверен: вряд ли количество указанных мест расстрелов и захоронений сократится, скорее, число их будет увеличиваться.

 

Разнарядка на убийство

Самое знаменитое силовое ведомство — НКВД СССР — было образовано в 1932 г. Репрессиями его деятельность не ограничивалась. В функции наркомата входила охрана границ, управление шоссейными и грунтовыми дорогами, руководство геосъемкой и картографией, лесной и пожарной охраной. Также в его ведении находились вопросы переселенцев, ЗАГСа. Иными словами, НКВД осуществлял тотальный контроль за всеми сферами жизни советского общества. И не только — жизни…

Беларусь не была исключением в общем потоке репрессий. Конец 1920-х -начало 1930-х гг. «ознаменованы» делами о вредительстве «контрреволюционных и диверсионно-шпионских организаций» и их белорусских филиалов — «Промпартии», «Союзного бюро РСДРП (меньшевиков)» и других.

Расстрелы проводились по одной схеме, указанной в приказе №00447. В нем была указана разнарядка по первой категории, что означало «расстрел», и по второй — «лишение свободы». При этом «нормы» были расписаны по всем союзным республикам.

Разнарядка доводилась на типографском бланке отчетности, в котором четко определялось, кого полагается признать «врагами народа». По графам было расписано, сколько, из каких слоев «изъять», каких национальностей, отдельно -военных, служителей культа и т. д. Было организовано соцсоревнование между райотделами, и самым передовым был Слуцкий, который возглавлял лейтенант Госбезопасности Тараканов.
В 1930-е гг. было «раскрыто» множество «контрреволюционных» шпионских и вредительских организаций. Одним из самых известных стало дело «Польской организации войсковой» — едва ли не самое массовое после «Российского общевоинского союза» и «Союза спасения России». Это яркий пример арестов, производившихся по национальному признаку.

«Следствием по делу вскрытой и ликвидированной контрреволюционной шпионско-диверсионной повстанческой организации "Польской организации войсковой" установлено, что в деятельности повстанческой организации принимали участие…», — такие слова из постановлений на арест были вписаны в дела многих тысяч поляков и белорусов, репрессированных в 1934-38 гг. не только на территории Беларуси, но и в Москве, Пятигорске, Новосибирске, Томске, Красноярске и многих других больших и малых населенных пунктах всего бывшего Советского Союза. Практически всех их обвиняли тогда в организованном заговоре против советской власти. И совсем неважно, что такой организации в природе не существовало: она была «создана» в недрах НКВД. У дел на «Польскую организацию войсковую» была особенность, отличающая их от других: почти все они были групповыми. За одну ночь в декабре 1937 г. в деревне Белосток Кривошеинского района Западно-Сибирского края были арестованы все мужчины в возрасте от 16 до 70 лет.

В предвоенные годы в Западной Беларуси врагами народа становились представители разных категорий населения. По данным НКВД БССР, с октября 1939 г. по июль 1940 г. в западных областях республики было выявлено и ликвидировано 109 разных подпольных повстанческих организаций, которые объединяли 3.231 участника.

 

Рукописи все-таки горят

Первым расстрелянным большевиками литератором был Владимир Сукалич, которого не стало 18 октября 1918 г. В конце июля 1930 г. прокатилась первая волна арестов белорусских литераторов. На протяжении двух месяцев был арестован цвет отечественной литературы. В 1934 г. власть перешла к более жестким методам решения проблем: в ночь с 17 на 18 мая произошел первый массовый расстрел белорусских литераторов, после которого наша культура не досчиталась сразу 15 человек. Ровно 64 года назад, 29 октября 1937 г., в день Ленинского комсомола в Минске за одну ночь расстреляли 20 белорусских литераторов. Из 540-570 литераторов, которые выступали в белорусской печати в 1920-30 гг., большевики репрессировали не менее 440-460 (80%), а если учитывать авторов, которые были вынуждены покинуть родину и по сути перестали участвовать в литературном процессе, репрессиям подверглись не менее 500 литераторов. В стране было уничтожено более 90% ее интеллектуальной элиты.

После прихода власти Советов на западные земли Беларуси репрессии коснулись целого ряда белорусских общественных деятелей. Так, 30 сентября 1939 г. был арестован Антон Луцкевич. Такая же судьба постигла и западнобелорусского поэта Макара Кравцова, автора известного гимна «Мы выйдзем шчыльнымі радамі». Они оба погибли, и обстоятельства их смертей до сих пор точно не установлены. Возможно, свет на их судьбы прольют строки из протокола заседания Бюро ЦК КП(б)Б от 22 июня 1941 г.:
«Слушали: О заключенных, содержащихся в тюрьмах западных областей, приговорённых к ВМН.
Постановили: Поручить тт. Цанаве и Матвееву передать директиву об исполнении приговоров в отношении осужденных к ВМН, содержащихся в тюрьмах западных областей БССР».
В начале войны такой документ развязывал руки в отношении ко всем категориям заключенных. Последними литераторами, которых уничтожили в минской «американке» были Кастусь Езавитов и Иван Филистович. Многие деятели литературы оказались репрессированными как царскими властями, так и большевиками, например, основатель и редактор «Нашай Нівы» Александр Власов. Есть литераторы, которые арестовывались по три, четыре, пять и даже шесть раз.

Уничтожали не только писателей, но и их произведения. 1 августа 1937 г. в «американке», внутренней тюрьме КГБ, был разведен костер, на котором сожгли всю изъятую во время арестов и обысков, а также не прошедшую цензуру литературу, литературное наследие, то, что писалось «в стол» для потомков… Говорят, что тех, кто принимал в этом участие, на выходе обыскивали, чтобы, не дай бог, кто не вынес тайком даже листка с крамолой. Увы, слова классика оказались лишь красивой метафорой — рукописи горят, оставляя после себя пепел нераскрывшихся талантов и невоплощенных идей. В ту ночь горела не бумага, а интеллектуальный потенциал Беларуси. Ее исторический путь сложился таким образом, что в стране сознательно и планомерно на протяжении веков проводилась своеобразная «селекция наоборот», когда из клумбы с розами поколение за поколением выпалывались цветы для того, чтобы не мешать разрастаться сорнякам. А поэтому вопрос о том, почему мы сегодня так живем, с полным правом можно отнести в разряд риторических…

Репрессии коснулись не только литераторов. В 1937-38 гг. в Беларуси было уничтожено 90% секретарей райкомов, руководителей, занимавших ответственные посты, крупных партийных работников, деятелей культуры.

Однако, если взять общие списки репрессированных, то даже по официальной статистике 2/3, а по некоторым данным, до 90% всех репрессированных — рабочие и крестьяне. Полуграмотные люди обвинялись в троцкизме и контрреволюционной деятельности, о которых они едва ли не впервые слышали от следователя НКВД. Страх парализовал людей. Никому даже в голову не приходило оказывать сопротивление одуревшей от крови власти. По крайней мере, об организованных массовых выступлениях на территории Беларуси до сих пор почти ничего не известно. Несколько случаев спонтанных выступлений в Копыльском, Лепельском и других районах республики были разгромлены с применением регулярных частей Красной Армии, а все их участники были зачислены в разряд «врагов народа».

 

«Расстреливали немного. Человек 40-50 в год»

Волна массовых репрессий, которая началась в 1937 г., пошла на спад со второй половины 1938 г. По Беларуси поступление дел о контрреволюционных преступлениях снизилось в среднем на 30-40% именно после того, как НКВД СССР дал указание о прекращении массовых акций против «врагов народа». Тем не менее, репрессии против населения западной части республики продолжались до самого начала Великой Отечественной войны.

 О том, как обстояло дело после войны, можно судить по рассказу Андрея Киселева, который с 1956 по 1973 г. был старшим помощником прокурора республики по надзору за законностью в местах лишения свободы, и отвечал, в том числе за законность приведения приговоров к смертной казни. По его словам, после войны приходилось заниматься как гражданскими, так и военными и уголовными делами. Судили дезертиров, власовцев, полицаев, отличительной чертой того времени было большое количество дел по бандитизму.
Одно из распространенных обвинений той поры — известные дела «о колосках», когда за подобранные в поле колоски, по закону от 7 августа 1932 г., предусматривавшему ответственность за крупные хищения государственного и общественного имущества, давали по 25 лет лишения свободы даже женщинам с детьми.
По свидетельству Киселева, «в послевоенные годы расстрелов в Беларуси было немного, в год — человек 40-50. В основном расстреливали за бандитизм, убийства и изнасилования. Расстреливали иногда даже на Московском кладбище, где выкапывали могилу, приводили туда осужденного, ставили на колени и стреляли в затылок».

С 1948 по 1951 г. в СССР смертная казнь была отменена. Это спасло многих приговоренных. В те годы в Беларусь со всего Советского Союза были этапированы и помещены в Глубокскую колонию особого режима осужденные к смертной казни.

Процесс реабилитации граждан, пострадавших в результате политических репрессий в СССР, начался еще в конце 1980-х. Толчком к созданию служб реабилитации послужило принятое в 1991 г. постановление Верховного Совета РБ «О порядке реабилитации жертв политических репрессий 1920-1980-х годов в Республике Беларусь». Тогда на правоохранительные органы обрушился вал заявлений от пострадавших в годы репрессий. С 1991 г. вопросами реабилитации граждан занимаются службы, созданные при информационно-аналитических центрах УВД областей Беларуси, КГБ РБ и прокуратурах.
Впрочем, процесс реабилитации начался еще раньше, в 1989 г., когда прокуратура Минской области начала пересмотр всех дел жертв репрессий по политическим, национальным, социальным либо религиозным мотивам. Также пересмотру подлежали решения внесудебных органов — «троек», «двоек» и особых совещаний НКВД и ГПУ.

Не реже самих репрессированных в службу реабилитации обращаются их дети и внуки: действие определенных статей распространялось и на членов семьи, которые сегодня тоже считаются жертвами незаконных преследований.

В самом начале работы службы приходилось принимать по 300-400 заявлений в месяц. С1991 г. только в службу реабилитации УВД Минской области поступило около 9 тыс. заявлений, по которым было реабилитировано 18.346 человек.

На старте процесса реабилитации было решено предоставить необоснованно репрессированным гражданам право на бесплатный проезд по территории Беларуси, а также право на 50-процентную скидку при покупке лекарств, право на первоочередное обеспечение путевками, внеочередное обслуживание в поликлинике, право на первоочередную установку телефона, первоочередное вступление в кооператив, первоочередной прием в дома для престарелых… Ряд льгот и привилегий со временем стал просто неактуален, а в середине 1990-х некоторые льготы были приостановлены указом президента.

Сегодня больше половины тех, кто обращается за реабилитацией – граждане Польши, России, Украины и других стран СНГ, которые в свое время проживали в Беларуси, или же их родственники.
Беларусь на сегодняшний день — единственная республика СНГ, где КГБ до сих пор не обнародовал ни одного места проведения расстрелов и захоронения своих граждан. Под сомнение постоянно ставятся даже ставшие национальной трагедии Куропаты. Не верится в то, что КГБ не в курсе, где происходили расстрелы и захоронения, но сегодня органы как никогда далеки от откровений на данную тему. Что за этим стоит? Опасение, что люди начнут проводить исторические параллели и искать аналогии? Чем жестче режим — тем глуше молчание.

«Какая правда скрывается вместе с трупами погибших, зарытых в лесах Беларуси? Сколько жертв репрессий Сталина, героев-афганцев и чернобыльцев не сочтено, не опознано? Сколько жизней не прожито? Сколько выживших в этом ужасе зажались наглухо в себе?» — эти вопросы задал не наш соотечественник, а доктор психологии, жена бывшего посла США в РБ Энн Спекхард в предисловии к книге воспоминаний жертв сталинских репрессий. «Библия учит, что в конце концов ничто не остается во тьме, все станет явным, — напомнила она. — Вот эти слова: "Правда сделает человека свободным"».

Белорусская газета. 2001. 29 октября

Предыдущая статьяПирамида нелепостей или промашки Минобразования?..
Следующая статьяТвердая рука государственной заботы

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ

Пожалуйста, введите ваш комментарий!
пожалуйста, введите ваше имя здесь