Вот уже несколько лет в Беларуси существует 75 процентная квота для отечественной музыки в эфире FM-станций. Однако до сих пор настолько откровенно механизмы поддержки этого местного «ноу-хау» не раскрывал никто.
«В Беларуси была создана музыкальная армия, на содержание которой уходили миллионы долларов. Но в ближайшее время ее не станет», — уверен эксперт «Завтра твоей страны» продюсер Максим Алейников.
— Можно сказать, что до появления знаковой 75-процетной квоты в Беларуси не было качественной популярной музыки, а царила эстрада 80-х. Безусловно, были люди, которые хотели делать что-то новое и качественное, но у них не было возможности реализоваться. Телеканалы брали только «нафталин», а радийщики, посмотрев телевизор, изначально предвзято относились к соотечественникам. Новое поколение музыкантов не могло самостоятельно пробить себе дорогу на большую сцену. Единицы пробовали уезжать в Москву. Остальные сидели в подвалах, пели в ресторанах или просто мечтали о чуде.
Возможно, события так и развивались бы, если бы не Алексей Хлестов.
Я не буду вдаваться в подробности, почему Леша решил запеть. Но, скажем так: у него были деньги, у меня были песни, и мы начали сотрудничать.
Композиция «Ответь мне, почему?», вошедшая в первый альбом, сломала стереотип о том, что в Беларуси не бывает форматной популярной музыки. Эта песня в 2003 году была самой ротируемой на территории Беларуси. Более того, без каких-либо просьб или финансовых вливаний, радиостанции крутили ее чаще остальной российской и западной музыки. Вслед за ней практически весь альбом Хлестова попал в ротацию.
Это создало прецедент на рынке. С одной стороны, « эстрадная верхушка» увидела, что с «низов» резко повалило что-то неконтролируемое. То, что по популярности в разы превосходило все мыслимые для нее категории, причем, это произошло без какой-либо поддержки государственных или окологосударственных структур!
С другой стороны, «мечтатели» увидели, что хороший репертуар способен сам себе пробить дорогу. В результате к концу 2003 года радиостанции были завалены так называемыми «творениями». Что-то, совсем немного, даже попадало в ротацию.
Так на рынке начал появляться белорусский продукт.
— Кто были эти исполнители?
— Я не хотел бы переходить на личности. Но многие из этих людей сейчас среди публичных персон.
— Что же было дальше?
— «Верхушка», естественно, захотела того же. Но кроме музыкальной редакции БТ, которая ее лелеяла, она была не нужна никому. Отдельных личностей это стало сильно нервировать. И вместо того, чтобы задуматься о репертуаре, начались жалобы в высшие государственные органы: почему какого-то Хлестова крутят, а нас нет?! В итоге эта волна протеста возымела действие.
«Деньги получали не Мадонна или Меладзе, которых реально больше всех крутили, а белорусские авторы»
— Сначала ведь было принято решение о том, что в эфире FM-станций должно быть 50 процентов белорусской музыки?…
— Да, первым было именно такое решение. Правда, в нем еще не было какой-то конкретики.
Радиостанции застонали. Ведь на то время не существовало достаточного предложения от исполнителей, чтобы эти самые 50 процентов реализовать. То, чем они обладали, это было несколько артистов, которые делали более-менее приличную музыку. Остальное — полный шлак, который было стыдно ставить.
И что FM-станции начали делать? Ставить шлак в ночной эфир! В итоге примерно тридцать из пятидесяти процентов его крутилось ночью. Таким образом, существенных результатов для заинтересованных лиц это решение не принесло.
Тогда государство сделало радикальный шаг. Была введена 75-процентная квота, для воплощения которой в жизнь начали выделяться огромные средства. Объясню, на что был ориентирован бюджет. Раз радиостанции нуждались в продукции, раз был спрос, значит, было необходимо создать предложение. Но песня – это не только исполнитель. В первую очередь, это автор. И чтобы стимулировать авторов, государство решило делать то, что вряд ли где-либо практиковалось. Белорусское авторское общество (теперь Национальный центр интеллектуальной собственности), после выхода соответствующих распоряжений, начало собирать деньги за авторские права. То есть магазины, гипермаркеты, кафе и прочие организации, даже косвенно использующие какую-то музыку, стали выплачивать за это деньги. БАО резко начало получать огромные средства. Все они распределялись и распределяются между местными авторами, несмотря на то, что в большинстве случаев это деньги не только и не столько белорусов, а композиторов и поэтов из других стран.
Соответственно, был создан механизм: вот, пожалуйста, пишите! И чем больше пишете – тем больше получаете! В конце концов, за счет государства месячная зарплата рейтинговых авторов до нового года – 2009-го – составляла примерно 1,5 тысячи долларов в эквиваленте. То есть, эти деньги получали не Мадонна или Меладзе, которых реально больше всех крутили, а вот эти белорусские авторы, в то числе и я.
— Но ведь с точки зрения международного авторского права – это незаконно?
— Это спорно, безусловно.
Кроме того, государство начало стимулировать телеканалы, появилось множество новых музыкальных проектов. Можно представить, какие на это выделялись деньги… В итоге масса людей стали публичными, а со стороны СМИ – в первую очередь телевидения, потом радио, и, наконец, газет, — появился колоссальный спрос на информацию. Ведь если раньше было вообще не о ком писать, то вот – перед глазами оказался целый легион раздутых «звезд».
Так в музыкальную среду начали лезть «и жук и жаба». Всю эту армию, поскольку это стало государственным проектом, нужно было как-то содержать. Появилось множество концертов, финансируемых из государственных, областных или городских бюджетов. Множество исполнителей, которые ничего в этой жизни не добились, но на которых был создан искусственный спрос, стали за счет количества этих самых концертов зарабатывать 3-4 миллиона рублей в месяц. При этом им не надо было развиваться: достаточно просто иметь песню в репертуаре, которая хотя бы пару раз крутилась в радиоэфире. Этих людей появилась целая армия. А для того, чтобы их содержать, обеспечивать «75 процентов», нужны были огромные деньги. Я даже не берусь их считать.
«Жесткие «75 процентов» — это, на мой взгляд, стратегическая ошибка»
— То есть все эти люди кормились исключительно за счет государственных денег?
— Около десятка топовых артистов делили между собой дорогие корпоративы. Это J:морс, Леша Хлестов, «Топлесс»… Они реально стоили чего-то и могли зарабатывать самостоятельно. Но это верхушка айсберга. Это тот бонус, за который все боролись… И деньги на эту десятку, которая, можно сказать, даже не входила в эти «75 процентов», из того бюджета практически не тратились. Основные средства шли на армию певцов и певиц, которая должна была быть всегда под рукой. И это было не сто и не двести человек.
Весь этот искусственный спрос породил в стране нездоровый интерес к этой сфере. Но в Беларуси нет того рынка, чтобы все эти люди могли существовать. Для этого нужен инвестор, который должен постоянно «вбухивать» в это средства. И этот инвестор — государство. Так что целевая аудитория «75 процентов» — это государство! Соответственно, весь так называемый «белорусский шоу-бизнес» построен на отхватывании куска у государства.
— В любом случае, эту армию обеспечивали и обычные белорусы, ведь они налогоплательщики…
— Если бы государство остановилось просто на принятии указа о «75 процентах» — оно бы уничтожило радиостанции. Нужно было идти до конца.
— А какой был другой выход из этой ситуации?
— Для подстегивания национального рынка достаточно было ввести 20-30 процентов белорусской музыки в дневном эфире. Жесткие «75 процентов» — это, на мой взгляд, стратегическая ошибка. Почему на сегодняшний день эта сфера умирает (а это видно и понятно всем)… Во-первых, слушатели объелись. Во-вторых, артисты обленились. В-третьих, у государства в период кризиса другие приоритеты распределения денежных средств! Я очень надеюсь, что совокупность этих трех причин поставит точку в этом беспределе.
— Но ведь «75 процентов» — это пропагандистский ресурс, у которого свои функции. От него государству отказываться не прагматично…
— Но на его поддержание нет денег. Есть системообразующие сферы: необходимо выплачивать зарплаты бюджетникам, поддерживать предприятия. Когда-то, до кризиса, «75 процентов» — тоже была приоритетная политика государства. Но не сейчас.
За последние несколько месяцев концертов стало в десятки раз меньше, телеканалы перенаправлены не на покупку каких-то проектов, а на создание собственных, менее бюджетных. В результате, конечно, какое-то количество артистов, которые имеют коммерческий успех, останется. А из созданной армии – умрут почти все. Эти люди займутся чем-то другим, потому что их семьям что-то надо есть. В итоге созданная система сломается совсем. Хотя, откровенно говоря, она сломалась уже. Не отвалилась ещё, но уже сломалась.
В итоге радиостанции в течение года будут крутить или старый репертуар, или перейдут на полный шлак. Чтобы это все-таки не превратилось в помойку, государству придется либо отменить «75 процентов», либо снова вливать в эту сферу деньги. Последнее, с моей точки зрения, нерентабельно. Так что мой прогноз – произойдет отмена этой квоты.
«Хотелось бы, чтобы артисты начали жить по законам рынка»
— В конце концов, хотелось бы, чтобы началась борьба за выживание. То есть, чтобы артисты начали жить по законам рынка: сами делали товар, сами находили способы его рекламы. И тогда – года через два – у нас, возможно, появятся артисты, которые будут достойно выступать на «Евровидении»! Тогда если и будет кто-то сильный, то это будет понятно всем. Он будет известен не потому, что его чаще показывают по телевидению.
— А ты сам не боишься отмены этого решения?
— Нет. В конце прошлого года я провел серьезный анализ своей целевой аудитории и методов борьбы с кризисом. Начал гораздо серьезнее задумываться о любой акции, вложении денег, новом артисте… Нужны ли последние, кстати, спорный вопрос. Но то, что всех достали старые, это факт.
Когда я думаю о новом проекте или о продолжении деятельности нынешнего, рассуждаю: кто, где, когда и почему это купит. На этом сегодня построена вся моя политика движения вперед.
Елена ЯКЖИК, "Завтра твоей страны"
