Ирина готовила себя к блестящей карьере. Она вполне могла быть востребована на Западе, однако оказалась на Востоке — в Стране восходящего солнца. Но ни семейного счастья, ни профессиональных успехов, ни материального благополучия — ничего не приобрела после нескольких лет мытарств в Японии.Не думать об этом молодая женщина не могла во время десятидневной голодовки, которую провела, заперевшись с иконкой в туалете японского следственного изолятора Хотя в чужую душу не заглянешь… Но вот о чем не молилась она в самые горькие часы, так это о возвращении на родину. Это вполне очевидно.
От свадьбы до ареста — один шаг
Насколько удачно и понятно складывалась ее жизнь до окончания вуза, совпавшего с браком с иностранцем, настолько грубо все поломалось потом. Ирина была прекрасной студенткой — добросовестной, въедливой, творческой. Ее дипломная работа по своему уровню тянула на диссертацию. Уже во время учебы она работала в одной из престижных компаний, на практиках преподавала не в школе, как ее однокурсники, а в родном институте. И сама могла выбирать, какую дорогу предпочесть.
Не без сомнений, но все-таки рискнула принять предложение о замужестве японского гражданина, с которым познакомилась через свою подругу за несколько месяцев до защиты диплома. Он старался погрузить ее в море обожания, делал завидные подарки, забросал трогательными стихами. Любовь не заискрилась, но трудно было устоять перед разгоревшимся соблазном вот так запросто оказаться в притягательной цивилизованной стране. Подруга тоже собиралась замуж за японца и уже бывала у него в гостях. Она взахлеб рассказывала о восточном рае и уговаривала ничего не бояться, тем более жить предстоит по соседству.
Свадьбу сыграли роскошную, с приездом во Владивосток японских родственников, которые на расходы не скупились, хотя в Японии предстояла еще одна церемония уже в соответствии с законами соседней страны.
Радужные иллюзии растаяли через три месяца. По ту сторону границы очень быстро стало понятно, что новоиспеченная семья не имеет никаких шансов на счастье. Начался мучительный и длинный бракоразводный процесс, ведь в Японии требуются очень веские основания для того, чтобы поставить крест на союзе двух людей, которые еще вчера были близки друг другу. Развод может длиться годами.
И вот с этого момента объяснить что-то в судьбе Ирины становится практически невозможно. Со стремительной скоростью начали накручиваться парадоксальные обстоятельства, привнося в ее образ с каждым днем все более мрачные краски, которые никак не вяжутся с обликом той благополучной девушки, какой ее все знали до отъезда из Владивостока. Перед лицом японского правосудия из распутницы и невозможной жены, какой она была представлена в ходе бракоразводного процесса, женщина скоро превратилась в подозреваемую одного из расследуемых дел, а потом и вовсе в преступницу и была обвинена в скупке краденого.
Засасывающая трясина
Отсюда сложно вникнуть во все эти коллизии, разобраться в них. Изредка доходили домой пространные письма дочери, в которых она просила содействия и помощи. Мама Иры пыталась предпринимать все, что в ее силах, собирала документы, обращалась к адвокатам. Рассказывать об этом она не может без слез. Но граница становилась практически непреодолимой преградой.
Почему Ирина сразу, как только начались сложности, не упаковала вещи и не вернулась под родительское крыло? — не дает покоя вопрос. Мучит это и исстрадавшееся материнское сердце. Но в том-то и парадокс, что Ирина будто бы всеми правдами и неправдами цеплялась за любую возможность, чтобы все-таки остаться за рубежом.
Определяющей целью нашей землячки стало реабилитировать себя, доказать, что ее незаслуженно унизили, растоптали. Но чем отчаяннее она старалась убедить в этом всевозможные инстанции (включая министра юстиции Японии), которые она забросала гневными письмами, тем трагичнее увязала в засасывающей трясине и тем больше усугублялось ее противостояние с правоохранительной системой. Ее дело распухло до толстого фолианта.
Кто может знать свою дочь лучше, чем ее собственная мать? Страдающая женщина понимает, что Ирина с ее самолюбием, горячим и настырным характером, душой лидера могла поставить на карту все, лишь бы доказать, что ее — незаурядного человека с блестящими способностями, достойного уважения и признания, — намеренно смешали с грязью. Она с головой ушла в борьбу за свое поруганное имя и не намеревалась отступать ни на шаг. Она писала, что не сможет уехать со шлейфом "голословных, ничем не доказанных обвинений".
Но умудренная жизнью женщина понимает, что это не та цель, ради которой стоит терпеть невыносимые лишения, ставить под удар свое будущее.
— Ирина во всех предъявленных ей обвинениях видит руку бывшего мужа. Но неужели в родной стране дадут в обиду соотечественника и встанут на сторону иностранки? — рассуждает моя собеседница. — Далеко не все в этой жизни можно доказать, даже если ты сто раз прав. Но как я могла поговорить со своей дочерью, попробовать убедить ее в этом? Если бы она была в России: Я в Москве хлопотала о ее освобождении, но вот попасть в Японию — гораздо сложнее. Теперь все мои надежды только на то, что я когда-нибудь наконец смогу обнять свою доченьку.
Теперь домой?
Мать Ирины обратилась в редакцию в особенно тяжелый для нее момент, когда она не знала, где находится ее дочь и что с ней. Письма приходили с опозданием в несколько месяцев, а получить правдивую информацию по международным каналам было непросто.
Нам удалось связаться с генеральным консульством Российской Федерации в Осаке. Консул-советник Александр Шепеленко рассказал, что в деле нашей землячки поставлена логическая точка. Ей вынесен приговор — полтора года условно. Сейчас она находится в иммиграционном изоляторе, и ведется подготовка к ее депортации в Россию. Но как скоро ее смогут увидеть родственники, сказать однозначно нельзя. В Японии на нелегальном положении находится немало иностранцев, и все они депортируются за средства государственного бюджета. Так что все зависит от того, когда будут выделены деньги.
Александр Николаевич считает, что у следствия было достаточно свидетельств и улик, чтобы прийти к выводу о виновности Ирины. Уже после вынесения приговора и рассмотрения кассационной жалобы она писала ходатайство с просьбой оставить ее жить в Японии. Но для этого нет никаких юридических оснований, ведь с мужем-японцем она разведена.
— Александр Николаевич, я читала письма Ирины из следственного изолятора. Она описывает моральные издевательства, которым подвергалась.
— Я могу предположить, что человек, который находится в таком учреждении впервые, испытывает обостренное чувство самоуважения. Добавьте сюда подавленное состояние духа. В результате четкое выполнение правил поведения служащих в следственном изоляторе воспринимается как грубое и вызывающее. Да, там все регламентировано, но очень трудно допустить, чтобы со стороны японцев допускался беспредел. Для сотрудников подобных учреждений нарушение прав иностранных граждан чревато потерей работы — это в Японии сейчас серьезная проблема.
Нет правил без исключений
Александр Шепеленко рассказал, что за два года его работы в Осаке в консульство поступило свыше ста обращений по поводу вступления наших соотечественников в брак с японскими гражданами. Не менее внушительна эта статистика по Хоккайдо, Ниигате, Токио, другим японским городам. Российские девушки буквально заполонили соседнюю страну. Все у них устраивается, конечно, по-разному, но чаще наши девушки приживаются на Востоке. Во многих интернациональных семьях уже есть дети, кто-то решился даже на трех. Что касается разводов, то в консульство в Осаке по этому поводу было всего одно обращение.
На фоне этих фактов понятно, насколько исключительно сложилась на чужбине судьба Ирины. Ее конфликт с мужем начинался с того, что он не разрешил ей работать и не намеревался пестовать ее карьеру. Для мужчины в соседней стране это вполне традиционный взгляд на семью. Японцы чаще всего не женятся, пока не встанут крепко на ноги. Какой же это муж, если он не в состоянии содержать семью? После замужества женщины работают редко, разве что в тех исключительных случаях, когда у молодоженов большие планы — купить землю, построить дом. На жену возлагается ее изначальная миссия — хранительницы домашнего очага.
Не в этом ли причина главного противоречия нашей героини с японским укладом жизни? Надо, конечно, отдать должное ее упорству, вдохновенному стремлению к самосовершенствованию. Несмотря на те беды, которые обрушились на ее голову, Ирина сумела выучить нелегкий японский язык. А ведь эта задача нередко оказывается нереализованной даже для тех, кто годы провел в Стране восходящего солнца. Но на японской земле гостья из Владивостока так и осталась чужой. Ее не поняли и не приняли. А те, кто готов был понять, посочувствовать, подставить плечо в тяжелое время, были в это время по ту сторону границы.
…По информации краевого загса, статистика браков с иностранцами в последние годы резко не меняется. В год таких браков заключается в среднем 30-50. Трудно оценить, много это или мало. Да и вряд ли одна исковерканная судьба может стать назиданием для тех, кто только делает выбор в жизни.